ГАТОБ и «Лебединое озеро»

Самая известная постановка, название которой известно практически всем. Но если слышали о ней почти все, то видели очень немногие. Я и сама до минувшего воскресения смотрела постановки “Лебединого озера” только в сети.

Историю создания “Лебединого озера” в каком-то смысле можно назвать бытовой. Когда Петр Ильич Чайковский взялся за написание музыки, одной из причин стали деньги, в которых он очень нуждался. И вот, имея такое тривиальное начало, “Лебединое озеро” стало уникальным явлением культуры, символом балета как такового.

Не могу сказать точно почему, но именно этот балет я хотела увидеть первым. Возможно, из-за того что он стал частью современного культурного сознания — танец маленьких лебедей, при упоминании которого мысленно начинаешь напевать известную мелодию; Августовский путч, неразрывно ассоциирующийся с этой постановкой, транслируемой по советскому телевидению; “Черный лебедь” Аронофски в конце концов...

Больше самой постановки я ждала па-де-де белого и черного лебедя. Помимо того, что это самые красивые моменты балета, они кажутся мне еще и своеобразной лакмусовой бумажкой для балерины, передающей два совершенно разных образа. Гульвира Курбанова, на мой взгляд, была хороша: тонкая и выразительная, она чудесно справилась с задачей. Прекрасно передала лирическую линию белого лебедя — Одетта вышла у нее трогательной и трепетной. Да и черный лебедь, Одиллия, заслуживает одних только похвал: игривая и завораживающая, какой она и должна быть. Принц Зигфрид в исполнении Фархада Буриева тоже был хорошо, но из всех мужских образов больше всего меня впечатлил Шут (Рустем Имангалиев), который словно ураган обрушивался на сцену и оставлял на лицах зрителей довольные улыбки.

Не знаю, какое впечатление производил балет на моих соседей, знаю одно — так или иначе они остались довольны. И немолодая уже пара иностранцев, он постоянно выстукивал аккуратными пальцами по колену знакомые мелодии, а она восторженно охала после каждого действия; и молодой человек, которого я уговорила прийти со мной, утверждавший, что балет не для него; и галдящие вокруг дети, в особо прекрасные минуты, удивленно раскрывавшие глазенки; и две старушки, все четыре акта говорившие о мурашках по телу.

Язык балета универсален. Чтобы понять историю, переданную танцем, не имеют значение ни гражданство, ни язык, на которым ты говоришь, да и возраст не так уж важен. Хотя в особые моменты я завидовала детям. Мне тоже хотелось, наплевав на этические нормы поведения взрослого человека в обществе, срезонировать с тишиной громким “Вау!” в те моменты, когда танцоры творили на сцене прекрасное.